Холодная февральская ночь… Вечером тучи наползли на город. Тучи, предвещающие утренний снег. В комнате очень темно. Темно и холодно. Ви казалось, будто она тонет в чёрной глубине этой холодной ночи… И нигде не видно просвета… Но она и не  надеялась увидеть его. У неё не осталось надежды…
    Ее мама всегда учила ее только хорошему, светлому, доброму. Учила понимать всех. Быть дружелюбной даже к тем людям, которые обходились с ней плохо. Но таких людей девушка еще не встречала…Все любили ее. Виолина выросла на сказках о любви, на романтических стихах… Выросла наивной, вечно витающей в облаках девушкой, не привыкшей к трудностям и обидам.
    «О, мама! Если бы ты только была рядом!..» И так девушка думала всегда, когда вспоминала свою мать. Она погибла два месяца назад. Попала в аварию по пути домой. И Ви все никак не могла смериться с этой ужасной утратой…Да и не хотела… Ведь мама была для нее всем! Она боготворила ее! Часто вечером, после ужина, Виолина, помыв посуду, поднималась наверх, в кабинет, где работала ее мама. Она очень любила этот кабинет! Он был небольшой, но уютный. Легкие зеленые с рыжими пятнами занавески, небольшой письменный стол, за которым мама вечно заполняла какие-то бумаги, стул, мягкий диван и портрет деда на противоположной стене. Но больше всего нравился девушке огромный старинный секретер, доверху забитый старыми, и, казалось бы, ненужными, бумагами. Ви никогда не понимала, зачем маме столько старых бумаг. Но она любила их. Она любила в этом секретере абсолютно все, сама не зная почему. Просто…Просто он казался ей надежным и вечным, таким, какой представлялась ей мама.
   Тихо приоткрыв дверь, Виолина проходила в кабинет и видела всегда одну и ту же картину: мама сидит за столом, заполняя документы, или иногда подходит к секретеру взять нужные бумаги. Когда девушка входила, ее мать улыбалась, тихонько кивала, словно говоря « Здравствуй, доченька. Подожди немного, я освобожусь, и мы поговорим». И Виолина ждала. Всегда ждала столько, сколько требовалось. Она готова была ждать хоть всю жизнь! И когда мама вставала из-за стола (обычно это бывало уже за полночь), подходила к сидящей на диване дочери, присаживалась рядом и тихим ласковым голосом произносила: « Ну, доченька, расскажи, что сегодня произошло?» И девушка клала голову на колени своей обожаемой мамы и рассказывала ей все, что ее тревожило, либо радовало. И никогда не было такого дня, чтобы ей не о чем было рассказать маме. А иногда они просто лежали и болтали ни о чем, как две подружки. И такие минуты разговоров с матерью Ви любила больше всего на свете! Она ждала их, как маленький ребенок ждет подарков на Рождество.
    Но вот ее мамы не стало, и не стало ночных разговоров, полезных советов… Теперь уже никогда бархатные руки не погладят ее по волосам, не проведут по щеке, не успокоят, когда хочется забросить все и убежать куда глаза глядят. Больше не будет ничего…
    И вот, сидя на подоконнике и уткнувшись лицом в колени, Ви вспоминала все то, что было, и понимала, что ничего уже не будет, как прежде. Соленые ручейки текли по ее щекам. И такая горечь и жуткое одиночество охватили ее… Она сидела в темноте, и дрожь пробегала по ее телу. То ли от холода, то ли от тоски… Она не знала. Она смотрела на окна домов, в которых еще горел свет, и не понимала, почему же там все счастливы, словно ничего и не произошло, а она тут сидит, такая несчастная, такая одинокая…
    Была полночь, когда Ви поняла, что не может больше ни одной секунды провести в своей темной комнате. Быстро накинув куртку, девушка выбежала из дома и пошла в сторонумостовой. Она любила это место. Любила смотреть на медленно текущую воду. Столько воспоминаний таила ее мягкая гладь… Вот они возвращаются со дня рождения ее тети. Вся семья. Мама, отец, и маленькая еще в то время Ви. А вот она гуляет по мостовой со своим парнем. Первый поцелуй… И еще очень много воспоминаний нахлынули на девушку. Она прислонилась к перилам мостовой и невидящим взглядам уставилась на реку. Она не знала, сколько так простояла, но очнулась тогда, когда услышала какую-то странную мелодию. Она доносилась до нее словно сквозь пелену. Тихая, плавная, несомненно, прекрасная, она успокаивающе действовала на измученные нервы Виолины. Повернув голову в ту сторону, откуда доносилась эта мелодия, Ви увидела юношу, играющего на скрипке и девушку, играющую на арфе. Девушка была так похожа на маленькую, хрупкую эльфочку…А юноша казался таким спокойным, надежным…  Вот он посмотрел на Виолину. Их глаза встретились – ярко-изумрудные, спокойные,  и потухшие, полные боли и горечи серые – а в следующее мгновение Ви поняла, что юноша уже стоит возле нее.
- Можно спросить, почему прелестная мисс гуляет ночью по мостовой с отсутствующим видом?
Его голос был таким шелковистым, приятным, успокаивающим… Виолина не сразу вникла в смысл его вопроса. А когда до нее дошло, она сразу поняла, что непременно расскажет этому незнакомцу все то, что держала в себе последние два месяца.
   Когда она начала свой рассказ, все чувства, эмоции, все, что произошло, и о чем она старательно избегала думать, снова воскресли в ее памяти. И по мере того, как она говорила, в ее голосе стало слышно все больше отчаяния,  горечи, боли утраты. Ее голос то затихал, то взрывался бессильной яростью. Потоки слез лились у нее из глаз. Ее бросало то в жар, то в холод. Она думала, что никто никогда не сможет понять то, что пережила она. Ведь ни у кого нет такой прекрасной, доброй, чуткой матери, как у нее! Нет, и никогда не будет…
   Когда Ви закончила,  у нее закружилась голова, и не подхвати ее сильные руки стоящего рядом парня, она бы упала в реку. Подняв глаза, девушка прочла во взгляде юноши понимание и отголосок того чувства, которое испытывала она. И…и еще что-то, чего она не смогла понять. Ее все еще била дрожь, слезы все еще текли по щекам, капая на землю или теряясь в складках одежды, но душа ее словно бы нашла успокоение. Высказав все и найдя понимание, Ви знала, что больше не будет вспоминать о маме с такой болью. Больше не будет плакать. Но образ матери всегда будет отдаваться у нее в сердце болью и безумной любовью.
- Видишь ту девушку? – юноша указал в направлении хрупкой эльфочки с густыми каштановыми кудряшками. – Это моя сестра. Ее зовут Сьюлин. Она… Мы… Мы тоже потеряли родителей… наши отец и мать погибли семь лет назад. Они были журналистами, отправились в командировку в горы и не вернулись. Говорят, на них обрушилась лавина… Мне тогда было двенадцать лет, а Сью вообще девять. Мы итак их очень редко видели… Но несомненно сильно любили. И они нас любили, я знаю.
- С кем же вы живете?
- Мы живем с бабушкой. Недалеко отсюда.
- А что вы делаете на мостовой в эту темную и холодную ночь?
- Зарабатываем. – усмехнулся парень. – Ты что же, думаешь, одной пенсии бабушки хватит на то, чтобы прокормить и одеть троих человек? Да еще Сью надо оплачивать обучение в школе… Вот если бы родители были живы… Знаешь, я завидую тебе. Ты хоть помнишь свою мать, а я нет… Только какие-то отрывки из жизни и смутные образы… И фотографии… Это все, что у нас осталось…
   Ви вдруг испытала жгучую жалость к этому подростку и хрупкой девушке. Она хотела бы им помочь, но не знала чем. А еще она испытала к этому спокойному серьезному юноше какое-то непонятное чувство… Но решила пока не думать об этом.
- Ты… вы не хотите попить горячего чаю? А то я что-то замерзла… -  в ее взгляде сверкнул веселый блеск.
   Юноша непонимающе заглянул в ее огромные серые глаза. Улыбнулся… И…
Неожиданно за воротник Ви скользнуло что-то пушистое. Сбежало по шее прохладной капелькой. 
   Недоуменно подняв голову, юноша и девушка увидели тысячи и тысячи кружащих в вальсе белых пушинок. Эти большие снежные хлопья падали им на одежду, путались в волосах… И внезапно совсем близко заиграла арфа.
   В небе кружились в вальсе снежинки, а на мостовой танцевали под тихую мелодию почти незнакомые, но такие родные друг другу юноша и девушка…