Итак, вот ещё один мой рассказ. Насколько вообще возможно судить, это один из двух моих лучших рассказов по вселенной W.i.t.c.h. Безусловно и здесь тоже есть философия. Пожалуй, здесь-то её больше, чем в каком-либо другом рассказе, написанном мною. Итак, преамбула завершена. Читайте и комментируйте.

ИСПОВЕДЬ БЕССЕРДЕЧНОГО

С улицы, сквозь плотно закрытые двери, доносилось завывание ветра – уже два часа свирепствовала метель. Это было очень необычно – никогда ещё в Хитерфилде не было такой суровой зимы. Сугробы на улицах города достигали уже полутора метров. Город был парализован, скован небывалым морозом и снежными кандалами.
Массивная входная дверь со скрипом отворилась, впуская в церковь человека, кутавшегося в плащ. Резким движением плеч человек стряхнул снег с плаща и осмотрелся – высокий сводчатый потолок, украшенный фресками, серые стены с красивейшими витражами, на которых в свете ламп и свечей причудливо переливались и сияли морозные узоры, ряды скамей по обе стороны от прохода. Впереди – алтарь, за которым сейчас стоял священник – пожилой мужчина с изъеденным морщинами лицом, облачённый в сутану. Похоже, он что-то читал, но, услышав скрип открывающейся двери, поднял голову и посмотрел в сторону входа. Увидев посетителя, священник отложил книгу, и вышел из-за алтаря.
Человек расстегнул плащ и снял капюшон – это был мужчина лет тридцати с суровым, но очень грустным лицом. Постояв ещё немного, он твёрдым уверенным шагом направился навстречу священнику – гулкое эхо его шагов, подобно мячику, отскакивало от стен и поднималось под самый потолок.
- Приветствую тебя в Храме Божьем, сын мой, - произнёс священник, когда человек остановился перед алтарём.
- Благодарю, святой отец. Боюсь, что этот храм – единственное место, где мне сейчас рады.
- Не стоит быть столь категоричным, сын мой.
- Но это факт, - пожал плечами мужчина в плаще.
- Что ж… возможно, - кивнул священник. – Что заставляет тебя думать так?
- Моя жизнь, - ответил человек, и в этом его ответе было столько невысказанной горечи и печали, что святой отец поразился силе воли странного прихожанина – любой другой на его месте уже давно бы «сломался». – Собственно, именно поэтому я здесь, святой отец… Хотя не так давно церковь была последним местом, куда бы я решил пойти.
- Почему же? – удивился священник. Этот человек явно его заинтересовал. Казалось, что он… не обычный.
- Ну, во-первых, я не католик, а православный. Отрекшийся православный. Это потому, что религию за меня избрали родители, когда я был ещё младенцем. А я очень ценю свободу воли и выбора. Ну, а во-вторых, я слишком хорошо знаю «систему», чтобы поддаваться на такие её уловки, как религия.
- Человек без веры не видит Бога, - покачал головой священник.
- Но знает… А иногда просто не хочет его видеть, - возразил человек.
- Странные вещи вы говорите, сын мой. Впрочем, в какой-то мере я вас понимаю… И всё же, вы пришли сюда, в Храм чужой для вас веры. Почему?
- Я не имею веры, падре, только знание… Но это не все странности, которые вам предстоит услышать от меня. Я пришёл сюда потому, что мне больше некуда идти. Кроме того, я просто должен с кем-то поговорить, поделиться… Больше ТАК я жить не могу. Я пришёл исповедоваться, - ответил человек, и вновь тяжесть неимоверной грусти промелькнула в его голосе.
- Я рад, что вы стремитесь очистить свою душу покаянием, - задумчиво проговорил пожилой священник, взявшись за подбородок. – Что ж, пройдёмте в исповедальню.
- В этом нет необходимости, святой отец, - посетитель едва заметно улыбнулся.
- Но…
- Так заведено? Таков ритуал? Традиция? – прищурившись, спросил человек. – Но ведь на самом деле это не имеет никакого смысла – от того, где мы находимся, ничего не поменяется. Вы ведь всё-равно меня выслушаете?
- Будь по-твоему, сын мой. Я сделаю всё, что от меня зависит, - кивнул священник. – Говори, сын мой, что гложет тебя?
- Многое, падре, - человек сел на ближайшую к алтарю скамью. – Например, судьба…
- Почему?
- Вы когда-нибудь задумывались, на самом ли деле судьба каждого предопределена свыше ещё до его рождения? – человек испытующе посмотрел на священника.
- Интересный вопрос, - святой отец пожал плечами, поняв ход мысли своего собеседника. – Но вы, как я вижу, с этим не согласны.
- Ещё бы! Если это так, то ещё до рождения мы становимся рабами! Рабами высших сил, не в силах отступить ни на шаг от назначенного нам маршрута…
- Знаете – говорят на всё воля Божья. В праве ли мы судить Его решения?
- Думаю, да. Вот и квантовая физика тоже не согласна с таким пониманием судьбы, - вздохнул человек. – А ведь именно с этого всё и началось… Моё падение в бушующий пожар гнева и ненависти, а затем во тьму безразличия… оно и сейчас в моём сердце – ничего другого не осталось.
- А может, вы просто плохо искали? Ведь в каждом человеке, пусть даже и ступившем на неверный путь, сохраняется что-то хорошее. Нужно только постараться и увидеть этот луч света…
- Скажите это террористам, без зазрения совести убивающим мирных граждан или маньяку, караулящему очередную жертву, - криво усмехнулся человек. – Я видел истинное лицо и тех и других, саму их суть. Это уже не люди. В них не осталось ничего человеческого кроме их тел и ДНК. В остальном они – чудовища.
- Я тоже не одобряю действий этих людей… Но в Писании сказано: «не суди, да не судим будешь».
- Для меня уже поздно следовать букве Писания, святой отец… Честно говоря, не сильно и хотелось, - фраза была произнесена совершенно бесстрастно, но священник понял, что это безразличие скрывает невыразимую боль. Душевную боль и муки.
- Что вы имеете в виду?
- Давайте я расскажу вам всё по-порядку,  а там вы решите, хороший я человек или плохой, и есть ли у меня шанс искупить свои грехи.
- Я готов выслушать тебя, сын мой, - кивнул священник.
- Только прошу вас, не удивляйтесь и… верьте мне, - с надеждой произнёс человек, посмотрев на священника – тот снова кивнул. – Это будет долгая история. Вы уже поняли, что мне была не по нраву концепция предопределённости. Каждый раз, когда я представлял себе эту всеобъемлющую, иррациональную предопределённость, во мне возникало возмущение, протест. Ведь даже если пытаться изменить судьбу, то потом может оказаться, что все эти попытки и их последствия были предопределены. А особенно же мне не нравилось в этой концепции то, что если судьба действительно предопределена, то выходит, что именно Творец отвечает за то, что люди такие, какие они есть. Ведь это Он определяет судьбу, решает, кем будет человек – праведником или сволочью, прописывает каждый грех, который должен будет в своей жизни совершить каждый человек! А потом Он ещё и судит нас за эти грехи!! Не очень-то справедливо, по-моему. А как вы считаете?
- Хм… Ваши слова логичны, - задумался священник. – Честно говоря, не знаю, что сказать.
- Вот как легко заронить сомнение в сердца людей, - невесело констатировал человек. – Но вернёмся к делу. Я решил взять судьбу в свои руки. Решил обмануть её, стать свободным! Решил бороться с волей Божьей, если угодно. Мне была по нраву иная концепция судьбы – концепция бесконечного количества выборов, каждый последующий из которых меняет будущее…
- И что же?
- Знаете, сначала мне казалось, что я победил, - вздохнул человек. – Я обрёл небывалые возможности, огромную силу… Тогда я думал, что именно так смогу встать над судьбой, смогу её видеть и менять по своему усмотрению… Я думал, что обрёл свободу. Это было очень наивно, ведь меня заботила не только судьба – тогда мне не были чужды такие понятия, как сострадание и справедливость. Каждый день я видел, сколько зла твориться в мире, сколько беззакония и несправедливости – преступники, которых никто не наказывает, коррумпированная власть, терроризм, работорговля, наркобизнес… и неспособность правоохранительных органов справиться со всем этим из-за их коррумпированности. Каждый раз, когда я видел это, когда я видел, как  эти паразиты живут за счёт честных людей, в моём сердце загоралось яростное пламя лютой ненависти и праведного гнева… В конце-концов это и сожгло мою душу…
- И вы, из благих побуждений, взяли на себя право судить и миловать, - продолжил за собеседника святой отец, садясь на скамью рядом с ним. – Вы взяли на себя обязанность и право Бога.
- Ну не скажите – существуют же суды… Да и потом слово «судить» здесь неуместно – скорее я восстанавливал справедливость, на которую одним было давно наплевать, а другие на неё уже не надеялись. Ну и потом, суд не всегда справедлив, а тем более, людской суд. Впрочем, как вы знаете, я позволил себе усомниться и в справедливости суда божьего… Как бы там ни было, я исходил из того, что справедливость должна быть абсолютной, а наказание должно соответствовать преступлению (хотя тут есть нюансы)… В общем, те, кто убивали, были убиты, те, кто воровал, лишились всего. Я уничтожил всех до единого террористов и убийц на планете… Кошмары до сих пор преследуют меня. Однако и сам я не остался безнаказанным – единственный человек, который был мне дорог, девушка, которую я любил, была убита… Тогда в моём сердце и поселились окончательно безразличие и ненависть. Я нашёл виновного в её смерти – он был известным политиком, а как я позже узнал – членом тайного правительства Земли. Он хотел помешать мне, хотел, чтобы я выполнял его волю… Вероятно, ад показался ему раем после того, что я с ним сделал. А потом я уничтожил остальных членов тайного правительства, тем самым разрушив веками складывавшуюся преступную систему… Но это было лишь начало. Тайное правительство располагало технологиями и знаниями древних цивилизаций. Я рассказал миру об этом… Лучше бы я держал это в тайне. Все захотели владеть этими знаниями и технологиями единолично, чтобы править миром… Они не понимали, что править уже не чем – война которая началась, уничтожила всё… А я ничего не чувствовал, даже вины. Мне было всё равно. И это самое страшное. Всё же, разумом я понимал, что натворил. Я решил искупить вину и отправился в странствие по бесконечной веренице миров, в надежде, что, делая что-то хорошее там, я смогу искупить вину. Но это не было искренним намерением. Просто тогда разум говорил мне, что так надо. Душа молчала. Но как бы далеко я не ушёл от своего мира, я всё время пытался понять, что же я сделал неправильно, почему всё пошло именно так.
- И вы поняли? - в голосе священника слышалось понимание и сочувствие.
- Да, - кивнул человек. – К несчастью, я это понял. Я вспомнил принцип развития – единство и борьба противоположностей, и всё встало на свои мета. Всё дело было в равновесии между добром и злом. Одно без другого не может существовать. Я уничтожил одну противоположность, а вторая уничтожила сама себя, обратившись во зло. Такое, вот, равновесие, - человек горько усмехнулся, глянув на священника.
- Но если вы обладаете такой силой, как говорите, то почему вы не пытались ничего изменить? Почему не пытались исправить содеянное?
- Вся беда в том, что я пытался, святой отец, - с грустью ответил человек. – Как только я понял в чём дело, я попытался всё исправить… И это стало ещё одним шагом на пути во тьму. Много раз я возвращался в прошлое, чтобы предупредить себя, чтобы помешать… но я лишь своим вмешательством каждый раз создавал альтернативные реальности, одну за другой, где был другой я и другая история мира. Уже не моего мира. Когда же я понял, что нужно сделать, то не смог вернуться в прошлое моего мира – будто кто-то нарочно ждал, когда я всё пойму, а потом захлопнул дверь прямо у меня перед носом, чтобы усилить мои душевные муки. Мой мир остался мёртв.
- Но вы говорили, что это был очередной шаг во тьму…
- Да, верно… Когда я не смог вернуться в прошлое, то понял, что есть какая-то сила, препятствующая мне. Сила, следящая за сохранением равновесия во вселенных… И ещё я понял, что силе этой безразлично, каким способом это равновесие поддерживать, что ей безразличны судьбы людей – она уничтожает целые цивилизации, лишь бы сохранить равновесием. А самое мерзкое было то, что я явился орудием этой силы в своём мире! Такой ненависти и гнева, пожалуй, не испытывал никто и никогда!
- И вы вновь решили восстановить справедливость, - священник взялся за подбородок.
- Да. Ведь свобода и справедливость всегда очень много значили для меня. А особенно свобода воли и выбора. Но не в этом дело – я понял, что силу мне ДАЛИ. И дали мне её специально – похоже, где-то было нарушено равновесие и его нужно было срочно восстановить… Уничтожив мой мир! – голос человека был полон гнева и ярости. – И знаете, что? Я нашёл источник, откуда руководили всем этим процессом. Это был мир, носивший имя Кандракар. Там заседал Совет Старейшин во главе с Оракулом. Именно он и отвечал за соблюдение баланса сил…
- Хм… Отвечал? – переспросил святой отец.
- Ага, уже не отвечает. Я пришёл в тот мир, прямо в зал советов Предвечной Цитадели, где как раз заседали старейшины. Явился, чтобы свершить суд. Никогда не забуду выражение удивления на лицах старейшин и особенно Оракула – они-то считали, что я уже давно погиб или лишился силы… Словно инструмент, отслуживший своё. Но я призвал их к ответу.
- Вы их убили, - с сожалением констатировал святой отец.
- Я не хотел этого, - искренне ответил человек. – Я хотел, чтобы их судили. Но я был вынужден пойти на этот шаг, когда они выставили против меня стражниц – пятерых совсем юных девушек, которых очень давно наделили силой и сделали такими же пешками в своей шахматной партии, как и меня. С одной лишь разницей – стражницы ни о чём не подозревали и не были ни в чём виноваты. Стражниц я  не тронул, но уничтожил совет братства в полном составе, в надежде, что на месте старой системы возникнет другая, более справедливая.
- И как? Вы считаете, что добились цели?
- Не знаю. Я сразу ушёл оттуда… Я не мог остаться там, понимая, как теперь ко мне относятся стражницы. Но даже тогда совесть меня не мучила. Более того – я считал, что сделал благое дело. Но могу предположить, что раз вселенные не погрузились в хаос, то место старого совета занял новый… А я стал изгоем.
- Но это не объясняет, почему вы пришли сюда, - заметил пожилой священник.
- Вы правы, святой отец. Чуть позже я понял, каким был дураком. Я понял, что вместо того, чтобы изменить свою судьбу и стать свободным, я слепо следовал ей… Впрочем, не слишком слепо – убийства, которые я совершал не были необходимы, хотя и привели к тому же результату, что и множество других, нереализованных возможностей… Тогда лёд безразличия в моём сердце дал трещину, и с каждым днём она становилась всё больше, выпуская мою совесть на волю после длительного заточения… и мне становилось всё хуже от осознания всего ужаса и бесчеловечности моих деяний. Тогда я даже подумывал о самоубийстве. Хорошо, что я не пошёл на поводу у малодушия… Вот так, в конце-концов, я и оказался здесь. Чтобы кто-нибудь осудил меня. Так что вы скажете, святой отец, я хороший человек, или мою душу уже не спасти?
- Вы правы – деяния ваши столь же велики, сколь и ужасны, - задумчиво начал священник. – И всё же я был прав, говоря, что вы плохо искали в своей душе луч света. Вас привело сюда раскаяние, а это уже шаг на верном пути. Я не могу судить вас – похоже, вы сами уже это сделали. Но вы на верном пути, сын мой. И Бог поможет вам, каким бы вы его ни считали.
- Спасибо вам, святой отец, - в этих словах, произнесённым странным собеседником, чувствовалась искренняя благодарность и облегчение – безразличие покинуло сердце человека. – Но я вижу, что вы ещё сомневаетесь в правдивости моих слов…
- Возможно, вы правы… это очень сложно… осмыслить, - согласился священник.
- Я вижу, что вы можете сделать куда больше хорошего, чем я сделал за всю свою жизнь… Я никогда не был достоин этой силы, но вы… Святой отец, я верю, что вы сумеете употребить её верно, - с этими словами человек поднялся со скамьи и скрестил руки на груди. Глаза его засветились…

… Метель продолжала заметать улицы Хитерфилда снегом. На улице уже была поздняя ночь, когда незадачливый прохожий остановился, увидев, как из окон небольшой церкви струиться божественный свет…