Кто-то vs. Кто-то 

Голосуем
---------------------------------------------------------------------
По окну стучат нескончаемые капли. Изредка старую пыльную комнату освещает яркий холодный свет молний. Спустя несколько секунд, слышны нарастающие раскаты грома, от которого начинают дрожать стекла старого ломбарда.
На бежевых стенах появились горизонтальные тени от жалюзей. Как в тюрьме.
По улице проехал одинокий трамвай. От него все в комнате задрожало. Раздался слабый звон стекла, фарфора на полках, и хрусталя на люстрах.
Откуда-то сверху упала музыкальная шкатулка, заиграла грустная мелодия, и куда то в дальний угол отлетела маленькая балерина, танцевавшая когда-то внутри этой белой коробочки издававший плачущие звуки.
О! Я помню эту шкатулку, я видел ее в доме мисс Вайлет. Богатая была семья, а потом…эх… Прогорело вложение старшего Вайлета, жена его скончалась, деньги кончались, и стали они распродавать имущество.
От вам душа. За каждой вещью в этом помещении кроется душа, судьба, история. Вот хотя бы хрустальная люстра. Последняя вещь одной именитой семьи, этого старого средневекового города. Денег у них давно не было – было лишь огромное имение, на берегу реки, и что ж…наводнение…уничтожило все – картины руки известных мастеров, мебель, обтянутая бесценными тканями, мебель из дорогих пород дерева. Все было уничтожено, как не странно осталась лишь эта люстра, которая сейчас слабо звенит от любого воздействия.
А вон там, в сером сейфе лежит огромный розовый бриллиант, когда то его привез из индии один лорд, в подарок своей жене, а она скончалась через месяц от какой-то тропической лихорадки. Муж проклял алмаз, и отдал его первому бродяге, встреченному на улице. Тот продал алмаз, устроился в какую-то контору, а сейчас хозяин банка. А вернее хозяин душ. Пол города живут за его счет, и чуть что они становятся нищими, и приносят сюда вещи, что бы хоть как-то вернуть банку ссуду.
А алмаз в свою очередь купила какая-то старая графиня, долго хранила его в сейфе, а потом, проиграв все состояние в карты, сдала алмаз сюда.
Сильный порыв ветра ударил в окно, от чего то заплясало в раме. По улице проехал одинокий автомобиль, фары осветили маленькое помещение. На стене блеснул изогнутый кинжал. Красивая вещь – рукоятка обвита змеей, зажавшей в зубах красно-оранжевое яблоко. Сколько трубили об этом кинжале газетчики. Ведь им убили самую завидную невесту города. И за что? За разбитое сердце. Его 10 лет не могли поймать. Долго он хранил у себя оружие, а потом…наверно не выдержал. Сдал его сюда. Тогда и схватили его. Во время следствия кинжал забрали, а потом, за отсутствием владельцев, вернули сюда.
Эх. Каждую ночь я тут. Смотрю на эти предметы, эти души. Уже давно они тут стоят. И никто их не покупает. Они уже не могут быть по отдельности, и когда в январе 1939 года в это здание попала бомба, ничего не изменилось. Я снова бываю тут ночью, Слабый зеленоватый, будто плетеный едва заметный шар, парит над местом старого ломбарда. Иногда дети играя на развалинах находят какие-то вещи. Маленькую балерину, и большой бриллиант. Но они вернуться сюда. Ведь они в клетке, из душ.

------------------------------------------------------------------------------------------------

Я проснулась так быстро, как будто меня резко разбудили.
Но рядом никого не было.
Я ещё немного полежала в постели, размышляя, что же именно меня разбудило. Очень похоже на сон… или что-то в этом роде… Так и не разобравшись, я хотела было вставать, но вдруг замерла, только сейчас обратив внимание на одну странность.
Никто не пришёл меня будить или удостовериться, что я уже не сплю. В квартире было тихо. Неестественно тихо.
Я вскочила с кровати и, в одной ночной рубашке, бросилась к окну. Из окна открывался достаточно хороший вид на город, но сейчас он мне казался каким угодно, только не хорошим.
Потому что в городе никого не было.
Было уже десять часов утра, но по мостовой не спешили люди, по дорогам не ездили машины, и не было всех этих звуков города, столь привычных и в чём-то даже любимых.
Только замогильная тишина.
Как будто я осталась в городе последним жителем.
-- Мама! – закричала я, в ужасе выбегая из своей спальни. – Папа! – я обегаю все комнаты, пока не забегаю в их спальню. Как ни странно, они ещё спят. Я подлетаю к их кровати и хватаю маму за локоть.
-- Мама, проснись! Мама! – кричу я, и вдруг ощущаю, что рука у мамы непривычно холодная. На лице у неё безмятежное выражение, и на все мои крики она никак не реагирует. Я медленно отступаю, не веря в то, что произошло. Это всего лишь сон, успокаиваю я себя. Сейчас ты проснёшься и всё будет как обычно. Но я никак не просыпаюсь. Щиплю себя – очень больно, но передо мной всё та же картина. Я разворачиваюсь и с ужасным визгом выскакиваю из квартиры. Кажется, я забыла закрыть дверь, но в данную минуту я об этом и не думаю. Я стучусь в квартиры к соседям, сбегаю вниз, стучу, звоню во все попавшиеся двери, но никто не отзывается. Я выскакиваю на улицу, и чувствую, как страх ещё больше охватывает меня своими ледяными щупальцами.
Трупы.
Десятки трупов.
И все выглядят так… так… как будто они шли или стояли, занимались своими повседневными делами и вдруг, в один момент, умерли. Да скорее всего, так оно и было.
Я бегу по улицам, смотрю по сторонам, надеюсь найти ещё кого-нибудь живого. Но надежда утихает с каждым шагом.
Все мертвы.
Я действительно одна в городе.
Я мчусь, ничего не соображая, движимая лишь желанием убежать из города, уйти, уйти подальше от трупов, от этого когда-то родного, а теперь ставшего совершенно чужим города. Я заворачиваю за угол – где-то рядом должен быть выход из города. Я нахожу проходящее через этот выход шоссе, бегу вдоль него – и резко торможу.
Впереди меня прямо из воздуха появляются какие-то серые тени. Сосчитать их невозможно, но их, похоже, многие сотни. И ещё – все они скопились за выходом. Ни одна из этих теней не пытается проникнуть в город. Я тяжело дышу, не в силах прийти в себя после сумасшедшего бега, и смотрю на тени, которые становятся всё чётче, чётче… И вдруг я понимаю – это люди. Точнее, их призраки.
Совершенно непроизвольно из моей груди вырывается вопль. Я цепенею, видя в их толпе расплывчатые, но ещё узнаваемые лица – лица моих одноклассников, соседей, знакомых… лица моих родителей… И все они зовут меня, я чувствую, зовут, тянут к себе, просят подойти, коснуться их, влиться в их ряды… Истошно вопя, я бегу, пытаясь найти какой-нибудь выход или лазейку, но всё тщетно. Похоже, они окружают город непроходимой стеной, через которую мне не пройти, никак… Они не заходят в город, но и не дадут мне из него выйти… Я словно бы в клетке, пускай и огромной, но в клетке. Я снова чувствую на себе их внимание, их мольбы, их просьбы… Но я не слушаю их. Разворачиваюсь и бегу в город. Рано или поздно подмога придёт. Целый город не сможет пропасть просто так. Это обязательно заметят.
Не заметили. Прошло уже три дня, а никаких следов помощи нет. Я не задерживаюсь в каком-то одном месте, боюсь уснуть, а если и засыпаю, но сплю плохо и неспокойно. Мне кажется, что, пока я сплю, призраки придут ко мне. Или что та необъяснимая сила, уничтожившая город, доберётся и до меня. У меня постепенно начинаются галлюцинации… или нет? Мне кажется, что по городу ходят какие-то странные лохматые существа, но когда я зажмуриваюсь и вновь открываю глаза, их нет. И голоса… они звучат в моей голове. Это духи. Они всё ещё зовут меня к себе, требовательно и настойчиво, сводя меня с ума. Я стараюсь не обращать внимания, не слушать их, но они настойчивы, они не утихают… И однажды я не выдерживаю.
Я иду к выходу.
Они всё ещё там. Никуда не ушли, потому что ждут меня. Я молча смотрю на них, медленно подходя к той невидимой черте, что не пускает их ко мне. Я знаю, что будет со мной, если я переступлю черту. Я стану призраком, как они. И буду такой вечно. И они знают об этом. Их голоса стихают.
Они ждут.
Я смотрю на них, понимая, что пути назад нет. Если я поверну обратно, они возобновят свои усилия и в конечном итоге сведут меня с ума. А помощи ждать неоткуда.
Возможно, такое происходит везде.
Во всех городах.
Во всех странах.
Везде.
И я переступаю черту.